Угол в тени бродяжнической

[Sunↆner]

► Показать

Всем без исключения новичкам в игре (в том числе имеющим ролевой опыт) я советую делать своим первым персонажем именно мутанта, созданного Кортексом.

Jawohl, mein Führer! Плохого никогда не порекомендуют.

И вообще - постарайся не создавать слишком серьёзных персонажей. Делай их хоть немного забавными. Пожалуйста :з

Как известно, везде и всюду есть исключения... главное не злоупотреблять, да?

Попытался сделать заготовки анкет. Думаю, их можно разложить здесь.
Ещё вынужден выложить здесь приготовленный текст. Причина его нахождения обозначена внутри самого текста.

► Показать

С благоговением и неописуемым трепетом изволю обратиться лично к всея Интернетов – безвестному величайшему Ауцацурцу (чудо... творнейший вордмикс), незабвенному и почётному Ветерану Вьетнама. Дабы обращение сие не состояло из одного подлизания в духе «Подличать, так подличать!» – а заодно и не компрометировать себя самое, – хочу прежде извиниться за «несколько внезапное» вторжение в ваше личное пространство (я для этого форма, и его коммьюнити, чужестранец, поэтому, в целях безопасности, придерживаюсь вежливого тона).
Доселе был мимодингодилом, но теперь, всё так же внезапно, перестал им быть, вернее, дерзнул резким действом своим выпилить «мимо» и оставить непосредственно самого Дингодила. Да, каюсь, до этого всё на форуме вынюхивал, высматривал, созерцал причудливую жизнь на форуме, однако считал это чрезвычайно необходимым, ибо намерен (если это не обнаружилось по визуальному восприятию содержания/наполненности анкет) всеми силами держаться вашего общества (то есть самого форума), но пока попробую ужиться в ролевой системе (по части которой я также уже разместил свои соображения – серьёзно и тщательно готовился, для такого-то повода!).
И вообще, почему же вы – спросите, наверное, меня? Стоит доказать степень моей осведомлённости: «Лучшим решением будет постучать мне в ЛС и узнать, можно ли добавить таких персонажей» [«Обсуждение ролевой», 01 янв 2018, 07:18]. Но, к величайшему удивлению, «постучаться» не смог, поэтому выложил текст личного назначения на всеобщее обозрение. Вот, frankly speaking, откуда и берёт своё начало данное обращение к вам Владыко Интернетов. Есть ли место для прощелыги-бродяги в вашей укромной ролевой? Считаю необходимым испросить разрешенье высшего воплощения сей игровой системы в рамках «Crash Bandicoot».
Вот, буде велено (как бы рекомендовано, но лучше бы эпично раздуть – повеление, разве не стимулирует дух вождизма и желание повелевать?) стучаться, засим и обращаюсь. Я предпринял попытку разработать относительно стабильную, устоявшуюся ветвь синхронизации между двумя персонажами. Вы их увидите по содержанию: явления, вещи или любые другие объекты, предполагающие совместное приключение, выделены курсивом; второстепенные персонажи (в минимальном количестве, честное слово), которых вы, однако, не рекомендовали, был ещё одним удобствующим поводом постучаться, и их выделил увеличенным шрифтом всё на свой страх и риск: трепещи, смертная тварь, пред Владычием Ентернетным!
Низкий вам поклон и благодарность, Вьетнам Ветерана... Боги, нет так же! Всё напутал: Ветеран Вьетнама. Ожидаю снисходительность и благосклонность в ответ на свою скромную, в сущности микроскопическую просьбу. К счастью, или к несчастью, меня ещё много стало в топике «Обсуждение ролевой» – на досуге можете глянуть, что решил предложить вам безродный, праздношатающийся бродяга.
Единственное: не знаю, уместен ли я со всей этой внезапностью, исходя из того состояния, в котором сейчас находится ролевая. Надеюсь, упадок креатива и нежелание нести бремя ведущего – всё это временные недуги.

Вердикт - участвовать мне или нет - решение, от вас единственно зависящее. Пока не знаю, как вы на всё это посмотрите.

[Sunↆner]

Имя: Дингодайл.
Внешность: Гибридизованный вид, генетически полученный путём скрещивания крокодила и собаки динго. Темновато-коричневая, гладкая кожа, крепкие руки с когтистыми крокодильими лапами (аналогичное заметно в случае опорно-двигательной системы). Морда крупная и вытянутая, с виднеющейся хищно зияющей многочисленностью клыков. Генетическое наследие от динго минимально: оттопыренные, вострые уши. Хвост принадлежит превалирующей генетической части – крокодилу: длинный, тёмно-зелёный, мощный, с острыми, малость бугристыми, правильной треугольной формы щитками. Одеждой покрыта нижняя часть тела: штаны, цветовая палитра которых идентична цвету кожи.

Характер: Непредсказуемой природы существо. Чрезвычайной хитростью Дингодайла можно уверенно охарактеризовать хотя бы по причине его вёрткости и неоднозначности. Себялюбив и непозволительно эгоцентричен. Непозволительность стоит воспринимать как побочный эффект самолюбования, хотя не стоит думать, что гибрид настолько увлечён собой, отчего ему свойственна слепота по отношению к его окружению. Однако, его понятие других утилитарно: воспользоваться и подставить – это непременно он; существует подспудно-латентная вероятность, что в предательстве и подставе он окажется главенствующим, да ещё и весьма инициативным закопёрщиком, а в крайнем случае – тем, кто всячески способствовал этому гадкому действию, приравненному к поступку Брута. Отсюда вывод: Дингодайл – последнее из зол, которому вообще стоит что-либо доверять.
Доверие распространяется именно на что-либо сокровенное. Для собственного блага он изрядно может постараться, и в этом случае он, ведомый собственной хитростью, будет весьма преуспевать. Ему можно доверить на самом деле многое, однако нет того, кто бы конкретно решал, что с ним так, а что не так. В этой связи гибрид донельзя независимый, не совсем целесообразно рассматривающий другие мнения, взгляды и остальные атрибуты, являющиеся слагаемыми мировоззренческих структур. Спор и препирательство – излюбленные способы взаимодействия с окружающими. Кем бы ни был собеседник, главное, чтобы он не имел в виду чего-либо против него, а ещё чтобы не выражал это неприятие в особенно открытой форме: степень открытости равняется степени его неприязни и повышенной раздражительности.
О себе распространяется редко, однако, согнувшись в три погибели, можно что-нибудь выудить о его интересах, вот только пиромания – пожалуй, весьма сомнительная новость, которую можно разузнать о нём, притом не совсем обязательно, что он сам должен об этом сказать: порой, как известно, действия и поступки содержательнее каких бы то ни было слов. Повезёт, если вместо «огненной страсти» произрастёт что-нибудь попозитивнее и, во всяком случае, не жестокое, спокойное и цивильное. Тут уж смотря кто именно заинтересован в таком сомнительном действии, как знакомство с подводными водами Дингодайла.
Беда не сколько в психологии, а более, пожалуй, в личных убеждениях Дингодайла: ошибочно считая себя продуманным и способным пересилить всякого, пытающего превзойти его; так, «в удушении» эксплицитной конкуренции, он продолжает развивать своё одно большое заблуждение, которое остаётся за непроходимыми рамками собственного убеждения: косноязычно, это означает неявное стремление показать себя, и предпочтительно в то же время, чтобы демонстрация себя затмила объект неприязни – потенциально конкурентного представителя. Соревновательный мотив тайно плетётся позади Дингодайла, точно его большой крокодиловый хвост.
В беглом, сниженном английском звучат звеня элементы ярко выраженного австралийского акцента, что придаёт известную совокупность аудиовизуального восприятия Дингодайла; тон голоса предпочтительно низкий и дребезжащий. Имеет манеру тянуть слова, местами «разжёвывая» их.
Движения в основном неспешные, – переваливаясь с ноги на ногу, – грузная, степенная поступь, ввиду чего нередко шаркает. Его фирменное – пританцовывая, переминаясь с ноги на ногу, вращаться по кругу, не сдвигаясь с места (это, как говорится, либо по настроению, либо по обстановке, если вдруг надо осмотреться).

Биография: Очередному существу, «выращенному» генно-модифицированным лучом «Evolvo-Ray», дана другая жизнь: наделённая разумом и приближенная к человеческой. Условно Дингодайл мог воспринимать её второй, но с тех пор, как он в огненном вихре закружился в этом мире, пожалуй, едва ли ему доводилось раздумывать над тем, что произошло. При всей неоднозначности и непохожести, на фоне предыдущих представителей животного мира, своего характера, он мало походил на того, кому нужно подолгу и тщательно размышлять о своей новой «разумной оболочке».
Однако, навряд ли столь независимый индивид, которым он наверняка мнит себя, признает какое-либо понимание отцовства, что будет непременно означать наличие власти над ним. Кто бы ни был из родоначальников устройства – порождения генной инженерии, – Брио или Кортекс, – на понимание его собственной независимости наличие создателя никак не влияет. Дингодайл решил стать тем, кто осознаёт свою новую форму существования, но притом и думать не станет о том, чтобы отказаться от дара, сделанного человеком, причём по его собственной инициативе. Волеизъявление на уровне эксперимента, - и объект эксперимента, который признаёт лишь данную ему жизнь в качественно новом свете.
Но быть настолько независимым, иметь свободу действий – такая вседозволенность не сразу оказалась в его загребущих лапах. Известная неудача во время стычки с объектом охоты – Крашем – заставила по-новому взглянуть на фактическую сторону проблемы. Тогда это уже успело перерасти в большее, стало чем-то совершенно иным, никак не обычной охотой с распространённым регламентом «Найти и уничтожить»: Дингодайл попробовал неудачу на вкус, с тех пор став тем кулинаром, который радикальными способами призван приспособить продукт так, чтобы он полностью удовлетворял его вкусам.
Тем не менее было очевидно недостаточным решением иметь в своём "рационе" единственную цель, а точнее мишень. Блюдо нужно было разбавить, приготовить на совесть, чтобы такое кушанье уже можно было смаковать в своё удовольствие. В этой связи Дингодайл принялся с разительными темпами, выражаясь на устарелый манер, учиться грамоте и развиваться интеллектуально, заодно адаптируя себя к многоаспектным проявлениям человеческой деятельности, приобщая таким образом себя к социальной жизни во всех аспектах.
А уже в последующем он порционно получал главенствующий ингредиент – свободу действий и движений, точнее их самостоятельность, без императивного звучания постукивающей указки с неуступчиво-неотступным принуждением исполнить чью-либо волю.

Умения: Импровизационный, собственный стиль боя помогает Дингодайлу добиться непредсказуемости действий, а общую обстановку этой непредсказуемости, как масло в огонь, добавляет елозящий, извивающийся хвост, сила удара которого всегда в постоянном распоряжении его «биологического правообладателя» (также учитывая смертоносность монструозно выглядящих щитков, и вид достаточно показательный сам по себе). Комплексно бой как искусство Дингодайл не освоил, поэтому действует непрофессионально, однако его непредсказуемость заметно увеличивается в суровых условиях и при критической обстановке. Последнее являет собой общее условие для проявления всех видов его способностей, то есть повышенный риск, по принципу симметричности, повышает эффективность действий, способствует продуктивности и ускоренному осмыслению принимаемых решений (или тех решений, которые скоро нужно принять).
Участие в гонках помогло обрести навыки в области автомобильной техники, притом превалирующая часть, в сравнении с конструкционной, – ремонтная; навыки проведения профилактических и ремонтных работ в рамках предоставления автосервисных услуг заметно пополнили арсенал талантов ортодоксального «кулинара».
Образное мышление и способность оперировать абстрактными понятиями, ветвящимися целыми категориями, раскрывают в Дингодайле потенциал создателя, однако хитрость и усмотрение собственной пользы реализуют его как «посредника» в руководящих верхах; иначе говоря, он не исполнитель, а только инициатор. Следовательно, в связи с указанным, способен расположить к себе, однако эта возможность относительная и только в редчайших случаях ведёт к фактическому результату, поскольку неустойчив темперамент.
Формально, естественно-биологическая водная среда Дингодайла доказывает очевидную способность к плаванию: беспрепятственную, безотносительную и безусловную, хотя искусственное биологическое преобразование – гибридизация – могло повлиять на данную характеристику.

[Sunↆner]

Имя: Гэ́винс Мо́рис. Также откликнется на имя Нейт (с которым всё, однако, обстоит весьма туманно).
Внешность: Неприметный мужчина среднего роста. Вся совокупность его наружности имеет протяжённость в дистанцию, начинающуюся со слова «неприметный» и продолжая словом «скрытный». Седовласый, с короткой стрижкой, лицо изборождено, стоит деликатно заметить, нелицеприятными шрамами и едва понятными на глаз отметинами, напоминающими разве что небрежно начерченные запятые тёмно-угольного контура (тем не менее подобные странности в его лице не цепкие визуально, если только не всматриваться умышленно). Цвет глаз неестественный, мало в нём человеческого признака: ахроматический, точно жемчужины, лишённый перламутрового блеска. В ухе нечто, похожее на устройство связи.
Кожа сухая, издали покажется не иначе, как статуей – гипсовой, например, или восковой. Губы выцветшие, слегка потрескавшиеся; исходя из внешних впечатлений, их стоит лишить каких-либо движений, иначе рассыплются, как обычно краска сходит со стен. С виду хрупкое телосложение скрывает такая же неприметная туманно-серая униформа, которой не стоит безапелляционно доверять, ибо сразу видна военная выдержанность и хладнокровность стиля. То, что скажет эта наружность, - это уже более-менее то, чему можно поверить, без опаски быть обманутым. При всей своей непропорциональной долговязости, человек он на удивление широкоплечий, даже с проблеском скрытой под покровом униформы силой. Особо примечателен испещрённый - чем-то вроде глубоких царапин - затылок, на котором даже остались застывшие кровавые следы, жутко обрамляющие раны. Остальное скрывает одежда, не позволяющая разглядеть, каких ещё скелетов он хранит в своём шкафу.

Характер: Гэвинс – аутентичность, соответствие, стабильность и дисциплинированность. Пуще внешности его могут представить подобного рода слова, хотя стоит при этом сделать акцент на соответствии. Внешнее восприятие будет, – и будет непременно, – эквивалентным его личностным характеристиками, или, выражаясь «его языком», параметрами. Понимание его как личности ущемлено армейской выправкой, скве́рна которой непомерно нависает над всем, что касается его как существа социального. В этом случае стоит начинать с его восприятия, без чего психологический портрет окажется композиционно незавершённым: скептик, отвергает любые разговоры, не имеющие отношения к конкретному делу. Дело превыше обстоятельств и внешних источников (помех). Он буквально задавлен непреложностью деловой важности, которой он весь преисполнен.
Досуг и развлечения ему чужды, и для него, в русле сугубого реализма и понимания действующих реалий мира, недопустимо размениваться по мелочам, если только они, опять же, не являются частью его дела. Суровость Гэвинса непробиваема, она затмила всё человеческое в нём, и разве что наружность – это всё, что дано ему от природы человека. Если так можно выразить эту мысль, он слишком разумен ради того, чтобы просто быть человеком. Его восприятие окружения до предметности узко, хотя он целенаправленно и до последнего будет скрывать свой ум, который он может задействовать весьма уместно, с чувством такта и внимания по отношению к собеседнику. Однако, с непосильным трудом, трудом титаническим – некто да может его разговорить. Но стоит ли оно того? Только если расколоть этот крепкий орешек есть цель энтузиаста, которой он, собственно, и загорится.
По-своему Гэвинс симпатичен, именно в отношении характера и непомерно чрезмерной сдержанностью, которой приправлен этот характер. Ледяное спокойствие и рассудительность убедят в отсутствии внутри него бьющегося сердца, и даже кожа свидетельствует, будто бескровен он и холоден, точно глыба льда – глухая, непонимающая, впрочем, только делающая вид полнейшего, одинаково непробиваемого непонимания.
Но какой бы ни казалась сомнительного толка «симпатичность», в разговоре сохраняет объективно-рационалистическую позицию, лишённой субъективных проявлений. Также в разговоре держится отстранённо, особенно если приходится иметь дело в условиях неинформативной обстановки: обсудить что-то насущное, бытовое или затронуть какую-либо, по его убеждению, бросовую тему – всё это нелегко выудить из него, и не факт, что это вообще под силу. Нет утверждения невозможности, но и нет равносильной гарантии успеха в том, чтобы преуспеть такой картине, как Гэвинс, с кем-либо обсуждающий походы в супермакрет, моду или то, какие у него вкусовые предпочтения в одежде, еде, питье и во всём остальном.
Личность Гэвинса на отстранении – его ключевая тактика поведения. Человек дела: если взаимодействие с ним обусловлено конкретной целью, которая ясно им осознаётся, тогда быть тому, что являет собой своеобразную форму составления договора, которая, разве что, не обременена документально. И лишь при особых, совсем неестественных усилиях немец, скудный на малейшее безобидное, простое слово, способен обратиться в нормального собеседника и пойти навстречу расположившему к себе участнику диалога.

Биография: Гэвинс Морис отроду был и есть немец: педант, когда-то эстет и вполне участливый в жизни человек с похвально-образцовым уровнем социальный активности. Но вся его жизнь обратилась в одно сплошное представление, где важно лишь внешнее проявление и то, как оно преподносится исполнителем – собственно им, оказавшимся на неблагодарной сцене. Смолоду он интересовался генеалогическим древом своего, как он узнал впоследствии, знатного рода, который, впрочем, несильно тешит его в нынешней жизни – в шкуре зверя военной муштры.
Род Морисов дегхэ-Франгов отличался пламенем изобретательности и стремлением познать окружение. Прежде Гэвинс, ввиду этого, уже успел задеть своими ростками скепсиса непоколебимость его древнего рода: во всём вмешивалась религиозная сторона, а большая часть достижений, принадлежавшая правомочно науке, необъяснимо для него, затемнялась пятном всё того же религиозного, набожного толка. Вообще, Гэвинс рос мальчиком даровитым, способным, однако он всё более отвергал получаемое образование: навеваемое в духе прошлого, лживая эстетика, придание ценности прошлому без учёта современной обстановки, – и тогда он положил конец самообману, который учинили самыми первыми его собственные родители. Юноша вбил себе в голову отнюдь не детскую мысль, а даже целое убеждение, что жизнь обратилась в выживание, но тогда он не ведал, что самому себе подписал путёвку в одностороннем, а главное безвозвратном направлении. Очень скоро человек, доселе расцветавший и проникавший вглубь исконного, традиционного немецкоязычного социального слоя, замкнулся, напрочь отвергнув все дары, которые предлагались ему «Франко-Эдемовым садом». Он полностью отказался от прошлого, выступая в образе деятеля художественной культуры: все его труды и силы, на них израсходованные, – всё оставил в беспамятстве, без всякого желания оставить хоть даже самый крохотный обрывок, могущий служить напоминанием о жизни, имевшей место быть.
В свет вышло порождение эгоцентризма, но в то же время и тесно совмещённой с ним иной формы, весьма похвальной и примечательной, – самостоятельность. Что бы он ни делал в последующем, нанесённые увечья, притом им самим, добровольно, - время отказывалось их лечить. В пору юности родители никак не могли допустить такого радикального шага навстречу самостоятельной жизни. Уже тогда сын плотно размышлял о том, чтобы отцепить наконец родительское ярмо. Кого только к нему не присылали; не помогало раз, два – тогда уже сами приезжали, и так до тех пор, пока к самостоятельности Гэвинса Мориса не прибавилась ещё одна сильная черта – решительность, разросшаяся в целую систему убеждения.
Юный ум даже не подозревал, что прошлое не могло быть выдворено с концами за порог того дома, который он уже тогда начал строить для себя сам. Увидев современную культуру и ценности, Гэвинс растерялся. Ему стало жизненно необходимо остановиться и подумать, но на смену умеренности и сдержанности уже давно понёсся своевольный, непокорный мустанг, величавший себя именем гордым - Решительность. Он увлёкся странствиями, исследованиями стран, оттого успев выучиться некоторым языкам. Полноценно он освоил английский и французский; при необходимости он приживётся и в других странах, только придётся уступить место привыканию… но не в той жизни, которую он так убеждённо для себя избрал.
Погружаясь в забвение, шли года, и теперь он близится к пятому десятку. Едва ли он отдавал себе отчёт в подобных социальных приобретениях. Он оглянется назад – что же там? Согласно его пониманию – ничего положительного.
После тридцати его река жизни впала обратно в немецкое море, однако прилив чего-то родного он не ощущал. Он вернулся безликим, с застывшим лицом. Был неулыбчив, неприветлив, вечно наедине с собственными мыслями – всё это он сохранил, следуя чудовищной стабильности, в клетке которой он позволил себя вырастить. Он из тех, чей неизменности удивляются обывательские умы и сердца, словно этот человек… существо – оно пережило некое состояние анабиоза. Странно, что отчасти это можно принять на веру.
Он оставил мирскую жизнь и тесно примкнул к военной. Его независимость и самостоятельность – две верные спутницы, приведшие его к найденному пристанищу; ничто и никто не приняли в этом какого-либо участия. Гэвинс наверно решил, со всей твёрдостью: выбросить из головы всю дурь, которая называлась родословная, забыть религиозный догматизм, подспудно пожравший все достижения его предков, и никогда не возвращаться туда, откуда он родом, и никогда не быть тем, кем он был. Но превзошёл ли он прошлое, раз так нетерпим к нему был? Вряд ли Гэвинс обменяется хоть единым словом насчёт этого.
Седина пятидесятилетия и обретённые к моменту его наступления борозды – его новая неузнаваемая жизнь. В ней нет прошлого, поскольку один день военных действий забрал всё – наверное, то, чего он всю жизнь бессознательно алкал с момента, когда скепсис одолел его в ходе продолжительного и детального изучения родословной под эгидой каждодневно холящих и лелеющих его родителей.
Тень – пожалуй, точнейшее определение того, кого можно видеть ноне… за спиной которого нет другой жизни, логически предшествовавшей теперешней. Можно даже теоретически полагать, что и ум его заметно исказился: пугает мысль того, что он до сих пор несёт какую-то службу… или просто ищет смерть. Кем-то подобным являет собой Гэвинс Морис – безликий, безымянный, самоотчуждённый, но притом не ищущий понимания, сострадания и каких-либо иных форм социального отклика на его беды, хотя беды, в его понимании, – определение, на «его языке», некорректное и максимально ошибочное в «окрестностях самозаблуждения».
Не стоит удивляться его социальной затерянности, равно как и обыкновенным вопросам, которые он не будет воспринимать: «Где твои родители?», «Ты беспокоишься о них?», «Почему ты их оставил?», «Есть ли они вообще у тебя?». Формула отныне стала проста: Гэвинс не равен разговорам о прошлом. Детство, юность, зрелость – пустые звуки, складывающие в один лишь безымянный силуэт – тень. Кажется, ему уже ничто не важно: что, почему, отчего, по какими причинам – причины времени, места, обстоятельств – Ничто торжествует глухо, пик нигилизма. Чем бы ни оказалась эта жизнь теперь, удивлять или пугать его больше нечем. Прочь нормальное человеческое существо, только тень. Тень.
Может, тень заговорит с кем-нибудь, но ничего она не расскажет: не таит, не скрывает – натурально, просто не помнит. Окончательно потерян и заброшен. Нет правых и виноватых – только он, сам с собой. Это удобно: ничего не требовать и не пытаться искать по причине бессмысленности. Уж таковы его убеждения.

Умения: Уровень выживаемости Гэвинса определяет его характер и предрасположенность к самостоятельной деятельности. Дополнительным вложением явилось самоотверженное и безотчётное посвящение жизни, с момента зрелости, воинской службе. Способен выживать и действовать в различных условиях, включая суровые, едва пригодные для нормального существования соответственно нормальному среднестатистическому человеку.
Помимо навыкам и способам выживания, естественное и неотъемлемое дополнение – ведение боя и самооборона. Гэвинс профессионально обращается с различными средствами данного типа, в том числе имея в виду такие известные средства, как холодное и огнестрельное оружия, однако непревзойдённые умения способен продемонстрировать без применения каких-либо средств самообороны; единственное такое средство, которое всегда при его владельце – боевое искусство. Кигбоксинг в импровизационном сочетании, и на индивидуализированной основе (то есть самостоятельная практика и применение), с восточными видами боевых искусств сделали Гэвинса франко-азиатским воином. Крепкий орешек, способный составить серьёзнейшую конкуренцию в индивидуальной схватке – один на один.
Также, во время ведения боевых действий и/или принятии решений, способен к самоконтролю, давая отчёт в каждом своём действии, в каждом шаге и в каждом вдохе. Последующие руководящие должности преобразовали Гэвинса в «командующего колосса»: способный воздействовать на массы может повести за собой эти массы; изучал и активно практиковал основы руководительной деятельности.
Вслед за предыдущим, Гэвинс сведущ в абстрактных областях знаний, в частности говоря о философии и психологии. Данными знаниями пользуется в продуктивном ключе, минимально уподобляясь спекулятивной природе этих знаний; иначе говоря, оставляет при себе, не используя как средство или способ завести/поддержать разговор с собеседником.
Владеет жестовой системой общения, часто используемой им при необходимости установления и поддержания невербального контакта.

[Sunↆner]

Имя: Бо́ук Мо́рон. Кличка: «Бу́ллер».
Внешность: Во всех смыслах и отношениях мутант, носящий на себе несусветную гору мышц. Создаёт полное впечатление того, что некая часть планеты Земля вздумала погулять в своё удовольствие, игнорируя всяческие географические определения, наподобие сдвига литосферных плит. Прямоходящий питбуль, внешне, не иначе, – булыжник. Заметен издалека, точно сигнальный маяк морского порта. Немного непропорционален, в частности говоря о голове, которая не иначе, как маленький глобус, водрузилась на вершине ходячего Эвереста. Мышечная масса впечатляюще избыточная, фактически является неясным и, конечно же, неестественным подобием горного массива: тверда, точно камень или, пуще того, бетон, и недвижима никакой нормальной, допустимой в мире силой; вены перманентно расширены, напоминают устья реки; сама кожа затверделая, крепче бетона, однако кровообращение только в области рук нарушено, точнее отсутствует, ввиду чего бледная (кожа), убедительнее напоминая горную породу. Тем не менее, крепость и сила в этих мышцах ничуть не убавилась, только изменила цвет на болезненно-бледный, неестественный для живого существа.
Если голова – флаг на вершине горы, то этот флаг очень своеобразен, в виде острейшего, «ежового» чёрного, как ночь, ирокеза, которым можно резать древесину, как это обычно происходит в промышленных масштабах на лесопилке; остальная часть головы безволосая. Небольшие кроваво-красные глазёнки, но могут расшириться при некоторых эмоциональных контрастах до размеров, кажется, двукратно превышающих размер его собственной головы. Уши обвислые, потрёпанные и усеяны стальными кольцами, живьём прокалывавшие толстослойную кожу. В основном же на удивление превалируют острые очертания морды верзилы. Нижняя губа слегка обвисшая и немного выпирает, однако во время улыбки зияющая причуда губы лихо удаётся скрыться. Шея воловья – вкаченная, мускулистая и короткая. Нос неоднократно встречался с недружелюбными кулаками, преисполненными зверской силы: пластыри – дюжины, один поверх другого наклеенные – и незажившие раны явственно об этом говорят (видно, только по этой причине нос избежал пирсинга).
Одежда незамысловатая, демонстрирует бандюгу, отъявленного байкера, сочной слюной своей питбульей плевавший на общественные законы, нормы, морали и устои: лоб обмотан чёрной повязкой, по центру которой расколотый пополам череп, окроплённый кровью (ненастоящей – композиционное решение, сам рисунок таков), грузные, чёрные, мешковатые штаны, видавшие всякие виды (исходя, чисто визуально, из степени износа) с полдюжины карманов на пуговицах и блестящих свежайшим металлом молниях. И кульминационный момент – верхушка горы, покрытая какой-то смоговой, удушливого на вид чёрно-чёрного цвета косухой, чуть менее потрёпанная и оборванная, чем штаны, на спине которой – жутчайшего вида Цербер; все три хищные пасти псов алеют в омерзительной смеси артериальной и венозной крови, а позади него – в перспективу уходящая автострада на фоне затухающего закатного солнца. Обувь: высокие треккинговые ботинки с мудрёной шнуровкой, обшитые тонким контуром металла – громадная, кажется, дважды превышающая его собственный размер, – однако носит со всеми удобствами.

Характер: Скала, или гусеничный танк – не важно, с чем сравнивать, всё равно это есть и, пожалуй, всегда будет твердолобый Боук, с тупостью, однако невообразимой, внекосмической по степени своей непроходимости. Этот экспонат с выставки "живой» мебели" обделён какими бы ни было, даже самыми микроскопическими, проблесками интеллектуальной активности. Наличие ума у Боука, в лучшем случае, стоит просить подтвердить на научном уровне, чтобы в это поверить (или вообще принять как данность). Колкие шутки в свой адрес принимает резко, особенно что касается его ума (вероятно, похищенного когда-то неземным разумом), так что злить этого асоциального, неадекватного зверя стоит лишь тогда, когда «условившийся» собеседник ручается за последствия.
Самого Боука едва допустимо называть собеседником, да и он отнюдь не последний на всём белом свете, с кем можно поговорить, – а в противном пиши пропало и плакать кровавыми слезами от одной мысли, что с ним придётся разговаривать. Неотёсанный, глупый, часто заливистый, похрюкивающе-хлюпающий смех добавит «желанную» антипатию в сторону мысли «Всё-таки попробовать побеседовать со скалой». В копилку и без того раздутой антипатии добавляет голос сам по себе: рычащий, рявкающий, отделанный в стиле «бу-бу, бу-бу-бубнящего» верзилы бросает трёхочковый прямо в бездну, и туда же – все мысли о том, чтобы «Всё-таки попробовать заговорить с ним».
В принципе отсутствует предрасположенность к мыслительной деятельности. Яйца выеденного не стоит мысль, допущенная в пользу его фантазии и абстрактного внутреннего мира: всего этого он банально не поймёт, а в худшем случае примет за оскорбление – у него же этого нет, а у вас, значит, есть! Это принцип раздутого донельзя питбуля: силой присвоить объект желания. Разменивается на малозначимые, незначительные вещи, больше имея в виду материальные блага. Интересы, спрашивается? Ограничиваются деньгами, выпивкой, а ещё тем, «как было бы неплохо кому-нибудь впечатать», и вообще всем в этом узком, примитивном направлении. Можно не сомневаться, потрещать о чём-то из этого скудного списка – его неизбежная страсть, а для слушающего – неизбежная пытка, ибо, мягко говоря, малообразованный Боук – бесструнная балалайка что касается поговорить о таких заводных темах. А что, есть что-то ещё в мире, интереснее тумаков, вкривь и вкось летящих кулаков, выпивки, пышногрудых девиц и, конечно же, байков? В жизни не поверит, что есть что-то увлекательнее.
Боук зверь (даже не сказать, что личность) ограниченный, и лишь немногие смогут вообще терпеть его присутствие. Говорит он по-разному, хуже всего, если увлечён предметом разговора: тогда он тараторит, что больше походит на работающий отбойный молоток, из-за чего из ушей могут хлынуть кровавые водопады. Наплевательски относится к мнению собеседников, нарочно нарушает нормы элементарного общения; в этом отношении он, натурально, инфантильный, надутый болван, знающий и признающий только свою правду, ничью другую. Неуважителен к переживаниям и чувствам окружающих; груб, беспардонен, лишён всякого представления о нормальном, прилежном поведении. Как и все подобного типа людей (зверей), ненавидит, когда их (его неповторимого) чему-то учат, что расценивается у них (у него единственного такого во всём мире) обыкновенным втиранием очков.
Заставить его слушать – квест космической величины, Сизифов труд, но это возможно, если не вспоминать всего вышеперечисленного и действовать напористо. Более того, Боук бывает непредсказуемым, особенно для самого себя. Его психотип располагает природой бессознательного стремления следовать за, на его языке излагая, башковитым, смышлёным и продуманным лидером. Боук не настолько самостоятелен, что бы ни внушала его откровенно «танковая» наружность, он нуждается в контроле, в управлении, а ещё – в том мнении и в той мысли, которых у него нет. По факту, он стремится таким образом к собственной выгоде, однако сведущий, достаточной хитрости лидер будет знать, что внакладе в этой схеме остаётся только один – подчиняющийся. Эверест «по кличке» Боук сможет покорить тот, кто в состоянии удовлетворить его элементарные потребности: «пойди туда, шмякни того типа», «размажь того придурка», «а вон там устрой лютый дебош» – такого босса он очень скоро зауважает, и обращения его будут начинаться с довольного, рычащего «босс», вырывающегося из пасти верзилы питбуля.
Хитрому дельцу и проныре выгодно помнить, что не настолько Боук самостоятельный и независимый, каким себя мнит. Стоит только не побояться его скалистых широт и суметь добраться до самой вершины… Важно обхитрить его взрывной темперамент и рефлекторно выработанную склонность к деструктивному поведению, поскольку это – одна из грозных черт Боука, которая влечёт самые непредсказуемые последствия.

Биография: Боук Морон, ставший у себя в Калифорнии громогласно известным Буллером, жил сегодняшним днём, иногда обременяя себя мыслью о завтрашнем – на этом вся его жизнедеятельность заканчивается. Что он такое, если даже не иметь в виду «живое» кто, – ни аза не знает. Был ли всегда таким громадным, с самого рождения? Кого волнует! Жить на широкую, титаническую лапу – всё, что он стал делать. Разбушевавшись в штатах, правоохранительные органы забили тревогу; чуть ли не в каждой бочке затычка: грабёж здесь, там, угнанный автомобиль, разграбленные витрины и целые бутики, обчищенные до нуля хранилища банков – верзила Боук привлекал слишком много внимания, а всё из-за манипуляторов, которые обещали ему значительную долю от командной выручки. Быть в розыске – обычное состояние. Спокойная жизнь? – скука смертная.
Боук обожает беспорядки, и где они произошли – там точно окажется он, даже не постыдится публично продемонстрировать своё присутствие. Ходячая скала вряд ли сможет скрыться, сверх того, за ней ещё сотни других смогут укрыться. Без перестрелок и драк он жить не мог, и вряд ли сможет – неизлечимая болезнь, и чтобы разбавить лекарственное средства, он добавил в него перчинку – участие в рок-группе, в роли убойного барабанщика, которому умудрились предоставить место и, собственно, инструменты. Однако, участник он уже давно бывший, поэтому и бедокурил в штатах там да сям, безрассудно швыряя всех и всея налево-направо.
Но всякое веселье когда-то заканчивается: в один прекрасный день случается – как такое вообще можно представить! – подстава, по жаргону криминальных элементов, Боук «кинут на бабки» с лихо прозвучавшим вслед «Адьос!», притом в самый разгар кипучей облавы. С пеной у рта, в бешенстве, переполненный зверским гневом, питбуль делает ноги собственными усилиями. С подорванной верой в других, которая и без того была изначально расшатана, танковая махина на полном гусеничном ходу удирала от севшей на хвост разномастной полиции: патрульные – ребячество, дело было именно с военными силами, задействованными в поимке отпетого преступника.
Окольными путями, без прошлого за спиной и с пустыми руками – он чудом оторвался, питая сугубо гневные вспоминая об обидчике, но больше всего другого человека – настырного полицейского, дотошную ищейку Дже́та, который следовал за ним по пятам, выгадав удобнейший момент, сыгравший ему на руку. Но удача почему-то подсобила мутанту, позволив выскользнуть из хватких рук закона, которые вершит благодетельный Джет. Боук не удивится, если он откопает его из-под земли, или пошлёт кого-то другого по его душу. Досягаем ли зверь среди островов? Быть может, это вопрос времени.

Умения: Не говоря ни слова об интеллектуальной деятельности, мутанту дано единственное в распоряжение – неестественная животная сила, которая творит множество бед вместо того, чтобы приносить пользу. Служба во благо – пустой звук, пока не появится разумный руководитель. В плане материальном у Боука препятствий нет: проломить толстую бетонную стену, поднять автомобиль, словно детскую игрушку, вырвать с корнем дерево, будь то лесной гигант или даже элементарный зрелый, схватившийся дуб – все беды исходят от его силы… а ещё от упомянутой степени непроходимой тупости и нежелания хоть немножко подумать, прежде чем что-либо учудить.
Многому научился в ремонтных боксах и других местах, где обеспечивают автосервис, однако деликатные моменты, касающиеся этого дела, ему лучше не доверять.
Раз он барабанщик, пусть и в бывшей группе, соответственно, и эта музыкальная стезя ему подвластна, с очередным но: подобрать целую установку сообразно его габаритам, что также затрудняет элементарно обеспечить его всем, что нужно для игры.
Вообще, Боук самоучка и экспериментатор, а благодаря напористости и неуступчивости обрёл навыки в использовании наиболее известных инструментов; если с каким-то он не знаком, освоит его по принципу «не сломал – значит, пользоваться научился».

[Sunↆner]

Имя: Э́лан Скве́йзи. Откликается на прозвище «Глен».
Внешность: Антропоморфный лис. Лицеприятный юноша удобствующих лет – примерно 25-26 – с внешними данными, изобилие которых призвано покорять представительниц противоположного пола. Вытянутая морда, острота которой «скруглена» носом, с виду напоминающий чёрную оливку. Снежно-рыжеватая шерсть, на голове слегка взъерошена (расчёске – бой) и гнездится причудливо-аляповатой копной, которая, впрочем, обычно прикрывается головным убором: предпочитает носить плоские шляпы с широкими полями; иногда отдаёт предпочтение фетровым шляпам. Покрывать голову ему по нраву: неоднократно дамы отмечали, как симпатичны его ушки, приглядно торчащие, словно антеннки, стремящиеся принять искомый сигнал (к мнению дам Элан особливо чуткий).
Большие, свежеющие на поле юности ярко-травяного цвета глаза увлечённо и всепоглощающие озирают не менее удивляющий лиса внешний мир. С одной стороны, можно утвердить отсутствие каких-либо специфических черт, которые стоило бы указать в нём дополнительно, имея в виду его антропоморфную природу. Это именно тот самый лис: хитрый, ко всем мелочам приглядывающийся, придающий видимому смысл, который недосягаем для большинства, а вдобавок ко всему чрезвычайно удобно вытянутый нос, который можно совать во все нежелательные и сомнительные дела, а ещё длинные и сильные лапы – для бега скорого, и нюх – для предупредительности.
Уникален он именно нестандартностью носимого фасона, с ног до лап представляющего владельца в атипичном, для его породы, свете. Богатей, с иголочки одет; везде преобладает достаточно деловой и презентабельный, с толикой нейтральности и бесстрастия цвет – светло-коричневый: щегольские лакированные оксфорды, источающие блеск носимого богатства, часто бывающий не застёгнутый, широко распахнутый, умышленно разнузданный однобортный пиджак, на совесть выглаженные брюки, – и всё сидит с непревзойдённым великолепием, в котором содержит себя пушистый владелец. Безукоризненный, если с щепоткой подспудной зависти со стороны – мажорный, но такой грациозный лис избрал свою работу: покорение дамских сердцец. А начинает он мудро – с одёжки.
Лис-ловелас – ловелис – самый какой не на есть законченный образ сердцееда Элана. Ношением индивидуальных украшений себя не обременяет, за исключением пёстрого браслета на запястье правой руки, источающего по ночам удивительнейшую амальгаму цветов, когда тот наливается серебром лунных нитей, нисходящих тихими, успокаивающими нутро ночами.

Характер: Элан Сквейзи звучно и весьма мелодично сходит с языка, даже если этот хитрый лис выводит из себя, или причинил непростительную, жутчайшую обиду, которую пришлось от него стерпеть – в критическом раскладе он сохраняет экий шарм, нерастворимый в кислоте неприязни, что непременно важно отметить, особенно если иметь в виду жизнь, протяжённостью в эту отмеренную дистанцию: от симпатии и обожания до обиды, гнева и ненависти. Хитроумие Элана – его естественная природа, естественная даже в самом природном естестве.
С трудом он представляет жизнь без страсти и приключений. К его образу – самой наружности – можно подойти постепенно, неспешной поступью. В ухаживании и воздыхании он видел свою жизнь с самого ослепляющего момента – юношество, самый рассвет этой взрывной и головокружительной поры жизни. Общество девушек – плод, который он вкушал беспрестанно; он не мог противиться естественности, и он вовсе не думал: сколь странна подобная мысль? Непреодолимое, не огибаемое никакими путями желание – незатухающее свечное пламя, а финансовые источники никогда не было предметом разграничения Элана в его желаниях и капризах.
И, конечно, ограничение – нечто неведомое для баловника судьбы в лисьей шкурке, пышущей страстью и неземным, располагающим к себе притяжением. Он настолько привык к обществу дам, что порой не даёт отчёта в том, как он показывает себя в компании джентльменов. Каждый день его ум, можно в этом нисколько не сомневаться, увлечён размышлениями и воздушными мечтаниями о женской красоте и привлекательности. Эстетической форма опьянения.
Элан не бывает единичным в своём поведении и манере говорить, он приноровился к ситуативности: как того требует обстановка, то он и ставит на повестку дня. Здесь он деликатен и обходителен, а в случае обиды или горечи – бескомпромиссен и прямолинеен, но редко позволяет вызволить гнев, потому что позиция Элана во многом публично открытая: ему важно, каким его увидят, услышат и даже, каким бы то ни показалось странным, унюхают – все формы человеческого (цивилизованного, окультуренного животного) восприятия вовсе не малозначимы для Элана, - героя, играющего на сцене несчётное изобилие ролей.
Высший слой общества выучил его манерам, довольно вычурному и непохожему тону, и говорить ему по нраву как бы напевая: негромко, сладко, навевая дух притязательной интимной обстановки. Многие стороны его личности совершенствуются, чтобы в последующем потянуться с распростёртыми объятиями навстречу юным, полным страсти сердцам. Обходителен, вежлив, ценит мнение собеседника и необычайно тактичен.
В случае, если он оказывается на публике, будь то видное мероприятие или встреча (собрание) по поводу какого-либо события, Элан всегда готов стать душой компании, безукоризненно соблюдая формальности, именно так, чтобы они не ощущались, но их соблюдение, само присутствие, веянье, не отягощая, точно пушинка, ложилось на душу.
Лисья доброта, конечно же, это не единственная сторона прекрасного юнца, однако другие стороны всходят зачастую по необходимости, в чём тайно скрыта его маленькая беда: нотка фальшивости, и он её знает, давно знает, как звучит и оседает на его ушках, и поэтому ищет ту, которая поможет разобраться в беспорядке, учинённом собственными мягонькими лапами. Постепенно он запутывается, и в запутанное своё состояние впутывает других, а значит это очередная находка, скрывающаяся под чудными лисьими водами: неосознанно и без всякого недоброго умысла, он может негативно влиять на окружающих по причине углубившийся внутрь него своеобразной формы исследования и понимания себя. Этот процесс увлекает, оставляя от пышных речей Элана осадок – фальшивость, обращающуюся в настойку из формальностей и проформы.

Биография: Элан Сквейзи – вечно молодой, мечтательный, местами задумчивый и креативный лис. Всё богатство, непозволительность роскоши – то, чем пропитана его наружность - свидетельствуют либо и невероятном жизненном успехе, либо о более элементарном и очевидном – видное наследие или родительское покровительство. Если все допустимые суждения упираются в эти два высказывания, – скоро стоит признать их ошибочность.
Элан помнит тяжёлое на подъём детство, день ото дня тянувшее его якорем на дно: тёмное, беспросветное, лишённое надежд и ожиданий. Среди унижения, презрения и всеобщей немилости тщедушный лис связывал концы с концами, часто не понимая элементарных вопросов, которыми он задавался: что, зачем, для чего, а главное когда: когда наступит конец… не то этой жизни, не то всей, существующей на земле. Слепой, невидящий в упор картины мироздания, он по крупицам собирал свои инструменты, которыми нарисовал свою собственную картину, – и не сказать, что он сделал это однозначно и неопровержимо сам. Творцом он сам себе был, но невозможно игнорировать среду, которая влияет на творца.
Заброшенный в этот мир лис вряд ли вовек вспомнит уют и тепло родительского очага. Эта трагедия стала символична: всё, что теряет Элан, к нему больше не возвращается, и жизнь всесторонне ему это давала понять; его заботой было уяснить это и забыть о лёгких путях. В удачу и случайность он не верил, а судьба и вовсе была бессмысленным для него словом. И кто бы подумал, видя перед собой настоящего джентльмена удачи, что всё это его неподдельные, всамделишные, самые-самые реальные мысли. Не терпением и смирением, не покорным ожиданием он оседлал непокорного мустанга, а именно напористостью, стойкостью и бескомпромиссной непримиримостью с собственной частью – несуществующей выдумкой, вымыслом, глупейшим в мире внушением. Рискуя каждый новый день, он безучастно смотрел смерти в глаза.
Сирота, интернат – простая цепочка, в жизни известна и распространена, и одно дело утверждать это со стороны, с уютом и комфортом, и совсем иное, несоизмеримое – принимать вынужденное участие. Элан был песчинкой, едва заметной каплей в море, в котором утопали миллионы таких, как он; пугался собственной тени, трусил перед лицом опасности, но про себя лицемерил перед смертью: «не боюсь», и всё тут! Эта негативная черта обратилась в сомнительно-позитивную, и он дождался светлого дня, потянувшегося луча солнца, вырезывавшегося с широких сцен театров.
Поначалу, впрочем, не столь сцены были широки, да и не в театрах были. Забегаловки, обветшалые эстрады и всякие неприглядные, богом забытые места, берущие на себя смелость называться общественными, – весь неполный список омрачённого прошлого Элана. Но этот опыт неоспоримо важен, даже тогда, когда всякий раз он пытался отмыться от него. По сей день он благодарен не увидевшей свет благоглупости в собственном непревзойдённом исполнении; в пользу шёл аргумент о пристойности и чистоте его образа, поскольку вид в обществе почти сам пришёл к нему и попросился в руки; ему оставалось взять, что он и сделал.
Но слыть актёром – не тот подарок в жизни, которого Элан действительно мог желать, поэтому его затянули воды азартных игр. Со временем появлялись видные, импозантные знакомые, заманивавшие его попробовать свою удачу. Элан нашёл женщину мечты – императрицу Фортуну, и хотя её немилость очень просто накликать на свою голову, Элан необъяснимым чудом сделался её Фаворитом. Он поверил в её имя, находя убедительным, достоверным, в отличие от судьбы.
Богатей Элан, слонявшийся по грязным улицам и переулкам, озарила удача, которой он, однако, не пресытился, оставшись внутри скромным и сдержанным. Но общество женщин, оказавшихся у него на глазах, он считал непозволительным игнорировать.
Помнит ли он, где начинался весь ужас жизни? Без подробностей, лишь по памяти рисуя когда-то виденное. А ослепительный свет юношества? Во всех деталях: Англия, личное имение, поля для гольфа, деловые встречи и встречи в неформальной обстановке – вечеринки, – счета в банках, свист крутящейся рулетки, кружащие перед глазами карты – страсть, а не жизнь! Разве такое не помнить? Но важнее помнить недругов, особенно тайных, о которых нелегко помнить, ибо не показываются на глаза, и знать, что желание присвоить чужое богатство, как дыхание, естественно для разумного существа, преисполненного хитростью, изобретательностью и лидирующего в этой порочной чете коварства.
Брошенное на произвол судьбы дитя показало себя миру, хотя и не очень хотело этого делать, пока это не стало смыслом существования, а из существования расцвело в жизнь, дышащую полной грудью. С тех пор он прилагает к уму чувство, внимая тому, что получается в результате работа столь причудливого тандема, и веря, что несочетаемое наверняка сможет сочетаться, стоит только понять, а чтобы понять – суметь вникнуть в мелкие детали.

Умения: Проще и легче условным списком перечислить основные, более и менее примечательные жизненные и индивидуальные умения Элана.
Азартные игры. Какие бы манеры и условия воспитания ни стояли впереди хитрого лиса, он всё равно соответствует своей животной природе, и впереди яркой звездой сияет игровой азарт. Игровой процесс выучил его хитростям, которые можно перенаправить из игры в са́мую жизнь; особенно это удалось Элану с момента понимания всей философии азартных игр.
Дипломатичность. Элан научен грамотно и адекватно взаимодействовать с людьми (и со всеми разумными, прежде всего социализированными, существами) на вербальном уровне. Спокойный нрав и ясность ума – весьма привлекательные и одновременно, фактически, действенные благодетели, позволяющие Элану адаптироваться к любой среде, в которой подразумевается умение вести диалог, поддерживать его и учитывать интересы, порой, самых непредсказуемых сторон, участвующих в диалоге.
Критическое мышление. Какой бы пижонистой ни была отделка Элана, он способен удивить рациональностью ума и суждений, которые этот ум может выдвигать.
Лидерство. Отчасти способен возглавить какое-либо движение или зачинающееся предприятие, но два условия на этот счёт: не навязывается – не надо, не предложит (не настолько инициативен) – и действует только в условиях, важно заметить, объективной необходимости.
Выносливость. Физически подготовленный, вёрткий и юркий (внешне это незаметно – видно, физиологическая особенность), потому способен к воздействию и перенесению весьма продолжительных нагрузок (за исключением сугубо весовых). Не всем по душе хитрые и сомнительного «покроя» личности, так что физически закрепиться – та необходимость, которая пришла к нему сама собой.
«Скалолазание». Условно (не буквально) это стоит понимать как способность действовать в местах и окрестностях, трудоёмких для пешего освоения. Не стоит сопрягать с физической подготовленностью, ибо умение действовать в условиях нестабильной местности (ландшафта) – это именно умение, не как нечто, данное по наитию.
Непрофессионально владеет навыками самообороны: знает базовые способы обращения с лёгким огнестрельным оружием; попутно практикует и узнаёт новые приёмы боевых искусств.

[Sunↆner]

Имя: Лина Се́ткенс. Также откликается на имя Лайе́на.
Внешность: Девушка умеренного возраста, примерно от двадцати шести и до тридцати. Рослая и стройная. Благоприятные и мягкие пропорции тела; руки и ноги – одно целое, плавно переходящее из одного в другое, с одинаковым преобладанием стройности и поистине женственной грации, с которой присуще играть сценарную роль или быть в центре портретной композиции. Пальчики тонкие, длинненькие, ногти аккуратнейшим образом закруглены, точно они – самая хрупкая часть девушки, которая требует особого и весьма прихотливого ухода. Пышные волосы, кажется, по собственной, независимой приходи уложившиеся в причудливое подобие стога сена; хотя волосы каштановые, края корней малозаметно да замечаются в светлом цвете. Впалые щёчки, тоненькая полоска лиловых губ, миниатюрные глазки морского цвета, неслышно издающие степенный шум прибоя, всегда по-разному глядящие вокруг; «взмах» тёмных ресниц подобен крылышкам бабочки, показавшейся на свет спустя добровольное, веленой природой заточение. Современное представление о женской внешности затруднится понять, возможно ли так: никакими косметическими средствами не приложиться к своему личику, которое и без них столь неотразимо, отчего своим естеством оставляет в тени всю косметическую посредственность.
Если бы профессионализм («дрессировка») фотомодели был таким же природным даром, она безотносительно оказалась на подиуме. Однако, одеждой девушка скромна, несмотря на дарованную природой красоту, которая, скорее всего, воспринимается ею, носящей такой дар, обыкновенно, без придания какого-то особенного значения. Белоснежная блузка и всего-навсего светлая синева джинсов – без модных капризов и предвзятых требований к себе. Жемчужное ожерелье, из тысячи мелких бусин составленное, с тем же природным естеством и непринуждённостью обволакивает гладкую её грациозную лебединую шейку. Слегка бледнокожая, из-за «крахмальной» бледности трудно разглядеть тускловатый белёсый узор на левой руке, отдалённо напоминающий какое-то из небесных светил или даже их целое собрание. Должно казаться чем-то символичным, но сама Лайена не имеет ни малейшего представления, так что подобного рода загадка остаётся для неё безмолвствующей.
В дополнение к её природному обаянию прекрасно сочетаются лёгкая прогулочная походка, ни единым шагом ничем не утяжелённая, даже будь неровной земная твердь, по которой ступает. Всегда держится прямо, не пытается расслабиться и невольно, чуть малость, наклониться, подаваясь вперёд. Руки послушно опущены вниз, по швам, лишь иногда позволяя себе «отсоединиться» от ног и ощутить свободу в пространстве, которым она себя умышленно, по неясным причинам, пытается обделить. Голову держит прямо: ни наклонит чутка влево, вправо или вперёд – ни единого движения; когда стоит неподвижно, остаётся безупречной, молчаливой статуей, контролируя движение каждой подвижной части своего стройного тела. Взгляд всегда разный, зависит от многих причин, но чаще она внимательно и сосредоточенно осматривается, притом неторопливо, без излишней суеты.

Характер: Гармония и сосредоточенность – чистейшие синонимы, относящиеся к целому психотипу, неоднозначность которого сосредоточила в себе Лайена. Она старательно скрывает другие стороны личности, очевидно и весьма заметно идущие вразрез с её внешним спокойствием и неторопливостью.
Тем не менее девушка благовоспитанна, соблюдает чувство такта и естественное человеческое понимание по отношению к любому, будь то случайный встречный или, наоборот, тот, с которым предстоит продолжительное взаимодействие. Так, по части планирования Лайена ответственна, проявляет нескрываемую ни от кого заинтересованность в собственном будущем. Она воспитала в себе уважение, понимание и сострадание, которые добросовестно направляет вовне, к своему окружению. Это не стальные нервы и не выдержка, а какое-то природное спокойствие, обнаруженное девушкой в себе и прирученное путём успокоенной, нетребовательной терпеливости.
Однако, своей устремлённостью к другим он стремится отвести внимание как можно дальше от себя. Она, если так можно утвердить, исполнительный слушатель, а прибавляя к ней чуткость, – получается поистине изумительное сочетание, благодаря которому Лайена может заметно приобщить к себе самых разных людей. Но менее всего в каких бы ни было разговорах упоминаний о ней самой оказывается меньше всего; она отвечает честно, но с маленькой утайкой, подаваемой так, чтобы не ввести в подозрение собеседника. В этой связи она по-своему избегает излишне проницательных, недоверчивых и скептичных: надавит на срочность, всеми способами пытается отвлечь внимание от себя, а если быть со скептиком – вынужденная необходимость, она в состоянии взять себя в руки, чтобы, без сумбура и неразберихи в голове, рассмотреть все варианты от альфы до омега. Ей думается многим лучше, когда не привлекает к себе неоправданно большое внимание.
В общей композиционной законченности психологии Лайены вложено спокойствие, иногда бесстрастие, отводящее в сторону все субъективные проявления, препятствующие мыслительному процессу, который для неё отнюдь не пустой звук или удобствующее укрытие для её самооправдания. Независима, самостоятельна, легка на подъём – неконфликтна, лишена предвзятых мнений и суждений, даже если представился, и неоднократно, прекрасный случай образовать с девяток подобных.
Как бы прекрасна ни была девушка внешне и душевно, она почти добровольно вынудила себя балансировать между белым и чёрным, между холодным и горячим – танцы вдоль чаш весов. Внутренне укоряет себя за поведение, лишённое должного откровения, со всеми страждущими и случайными незнакомцами. Разговор с своей стороны заводит с трудом: обычно на выручку приходят ювенальная её краса и улыбчивость этой красы, с которой она способна встретить любого, если только тот не настроен на неё агрессивно.
Здесь весьма кстати вернуться к противоречиям, вызванными её жизнью. Ни в каком виде Лайена не приемлет насилия и жестокого обращения с живыми существами: дышащими, чувствующими окружающий мир и участвующих в нём, составляя цельную, гармоничную экосистему, которую стремятся порушить всеразличными злодеяниями. Здесь девушка непредсказуема: то, чего она всей душой избегает, может оказаться именно тем, ничем иным, чего она будет алкать, проявляя неприсущую ей нетерпеливость и суетливость, делающие жесты, взгляды и движения грубыми, лишёнными природного ритма и мирской успокоенности. Факторы, влияющие на подобные перепады, кроются глубоко в том, что за её плечами – прошлое, стягивающееся шаг за шагом обратно к ней. Только из-за этих загадок, скрытых от неё самой, девушка может внезапно утратить трезвый ум и рассудительность, разрушая таким образом карточную конструкцию, которую она кропотливо строила.
Есть одно проявление, которое Лайене определённо не скрыть от наблюдательных: обеспокоенный, блуждающий взгляд, безустанно бегающие глазки – в поисках того, что не даёт ей покоя. Недоверчива к и без того подозрительным тихим местам, которые могут скрывать угрозу, неявленную её пытливому взору. В её взгляде всегда искорка подозрения… и готовности: ко всему, что бы это ни было. Ввиду неизвестных причин, окружение Лайены – источник непредсказуемых и спонтанных решений, олицетворяющих её противоречивую натуру, способность показать себя нерешительной, будто совсем себе не принадлежащей.

Биография: Сызмальства Лина Сеткенс формировалась независимой личностью, воспитывавшей в себе стойкость, силу воли и способность найтись в этом необхватном мире. Жизнь никогда прежде не была к ней, тогда ещё девочкой бывшей, сурова, кругом царили назидание, доброжелательность, чистота намерений и самое квинтессенциальное в жизни юного создания - родительская любовь.
Состоятельные родители, вдоволь обеспеченные благами, никогда не были поводом злоупотреблять обращениями к бюджету родных, хотя они всегда были готовы выполнить её каприз, и это постепенно перерастало с их стороны в чудаковатое ожидание: вот-вот их горячо любимая леди, их родная кровинка впервые обратится к ним за вспоможением, и ведь это нормально, вполне естественно. Каким же терпением им нужно было запастись: вывод, к которому им пришлось прийти, ибо целеустремлённость и терпеливость дочери не были унаследованы от родителей, и им сомневаться в этом никогда впредь уже не приходилось. Тогда они мирно приняли желание круглолицей, ненаглядной их Лины всевозможными способами и путями проявлять самостоятельность, естественно, не давая ей окончательно уйти в свободный полёт.
Родительская сторона для «принцессы» Лины никогда не была конфликтной; она даже удивлялась их пониманию и отсутствию чисто родительского «инстинкта» уберечь ещё такого нерадивого птенчика от беды, которую он невольно к себе притягивает, если даже не сам идёт к этой беде напрямик. Лишь потом, уже будучи личностью, обрётшей развитый ум и общую картину миропонимания данности, девушка вспоминала, что принцип её жизни был определён именно таким образом, только теперь её собственная данность сделалась бесповоротной: не птенец-неумёха, а полноценная, полная решимость девушка, бросающая вызов своим страхам и сомнениям.
Касаясь некоторых детальностей, которые ноне Лайена пытается не отпустить навстречу прожорливой бездне забвения, стоит повторно отметить родовитое происхождение. Уроженка Англии, Уэльс; частное родительское имение с изумительнейшими видами и в лучших архитектурных англо-саксонских традициях возведённое середь душистых, сочно-зелёных лугов, которое, однако, не удержало юную «принцессу» надолго, так как тяга к путешествию загорелась в девичьем сердце и уже никогда не затухало. С головой увлеклась особенностями психологии как индивидуализированной области знаний – так она подчёркивала для себя важность знаний, сосредоточенных в ключе социально значимой области. Помимо этого, изучила немецкий и французский, выучилась искусству перевода, освоив различные техники, – и в конечном счёте достигнув пика – синхронного вида перевода, – степенно, но верно и соразмерно приближаясь к той мечте, которая ясно обрисовывалась в её голове.
Жизнь миролюбивой девочки, взлелеянной с английской лаской и заботой, заблистала калейдоскопическими контрастами, и всякий раз, глядя внутрь, открывала самые новые и самые непредсказуемые сочетания цветов. Зрея душевно, умственно и телесно, она всерьёз задумалась об одном бледном пятнышке, возникшем среди цветастости калейдоскопичной, который когда-то она оставила без внимания.
Мутное пятно было посажено в Америке, и с тех пор никак не отмоется: не нашлось по сей день искомого средства. Лайена, наверное, никогда не сможет объяснить, что же конкретно значит собою это образное пятно, но она точно знает о подспудной угрозе, ибо всё, что скрыто от неё, молча наблюдает за ней. Американское общество и неортодоксальность менталитета повлияли на неё; вот уж где не знали скромности, так это в этой стране (исходя из её приобретённого опыта): и здесь тебе байки расскажут, там повторят, доходчиво растолкуют и ещё проиллюстрируют для наглядности. Беспокойная страна не отталкивала; жар и своеобразная развязность демократического строя затянули Лину в головокружительный водоворот… пока нутро родительское вперёд неё не почуяло беду, казалось бы, на недосягаемом расстоянии.
Что-то было в этой атмосфере: современные средства связи, а родители, преданные традициям, всё письма шлют. Но в этих живых строчках, как сейчас она помнит, чувствуется большее, чем в пресловутой СМС или электронном сообщении. Беда? Но какая? Но первостепенный вопрос – откуда? Самостоятельная жизнь только началась, ещё всё, какой водится обычай говорить, впереди. Нажить недругов? За период, начиная девятнадцатью годами и продолжая, во всяком случае, до двадцати пяти – разве ли такое возможно? Сомнения Лайены разрастались в бескрайние поля, которые ей предстояло пройти, не видя ясно, что вдалеке и куда вообще ведёт столь странный путь.
А имя – Лайена, дал один чудный молодой человек, взявшийся ей помогать с момента их встречи. Может, с этого осколка стоит собирать разбившееся зеркало?
Англия ждала ретивую путешественницу, но она не пошла своей родной стране навстречу. Ответ взбудоражил родителей, но тогда они решили пойти своей дочери навстречу. Она бы не хотела получить тогда те письма, которые дожидались её в родительском доме. Строки, желавшие встретиться с её взглядом, увидеть её глаза; строки, через которые на неё смотрел некто – автор, с которым имела она безотрадное знакомство. Извращённая форма донесения мыслей, тайное любование – грозный, безмолвный наблюдатель. Не шикуя, скромный номер в отеле… одна, с этими чудовищными письмами. Кто такой старомодный и донельзя банальный, зачитавшийся детективами да поверх – примитивными триллерами? Но он объявился; знаком лишь почерк, а кто он сам: вспомнить всех, с кем она виделась, все случайные встречи – за гранью реальности! В голове отпечатались строки анонимного письма, менее всего беспокоившие, но леденящие юное сердце Лайены: «Однажды я наткнулся на одну заблудшую душу. Кто она, чем живёт и откуда родом – ненужные подробности. Теснится в тёмном уголке на этой земле. А имя? Хотелось бы – имя… Как же звать? Важнее всего знать это самое имя: в нём наверняка всё, что так важно знать, минуя ненужные мелочи. А что, если одна такая мелочь затаится, а на неё даже не посмотрят, будь она хоть на виду тысячи, миллионов глаз? Наши пути никогда не пересекались прежде, но это существо – квинтэссенция моего нахождения на этой планете. Человек ли я с этих пор? Наверное, как и она, – нет. Заблудшая: беспокойный взгляд, острое желание, распирающее изнутри, оглядеться, видеть всё, держать на виду каждую сторону света; оборачивается, выискивает что-то… или кого-то? А вдруг он – я? - и прямо у неё за плечом? Столь увлекательные игры эти – прятки. Она ищет, я скрываюсь - до простоты страшная игра». Буря, лютая стужа беспощадного севера. Снежный человек. Откуда обрушится лавина, которой он хищно накроет её?
Как можно держать такой объёмный отрывок в памяти? Но вопрос звучит для неё иначе: зачем? Она не понимала. Неведение, негодование, возмущение… и что-то ещё, вышедшее из оболочки решительности и безбоязненности. Если не искала она – нашли её.
Странно будет заметить очередную разумную, мыслящую форму жизни, которая лишь обрывками помнит прошлое. Лайена не могла более выносить собственное одиночество. Безопасность – в родной Англии. Но здесь её недавняя… любовь? Назвавший её Лайеной. Когда это случилось? Почему именно такое имя? Удушающая сила вопросов.
Уже по дороге домой она про себя замечала, как соответствует тому отрывку из писем, и с тех пор бессознательно запоминала чёткую последовательность предложений, выведенных призрачной рукою. Где он? В аэропорту? В самолёте? Где-то в воздухе? Вдруг она поняла, что стала играть по его правилам, в угоду извращённому, убийственному уму.
Чудеснейшая, солнечная, поистине королевская погода; ворота родительского дома с невзрачным скрипом отворяются перед ней; шагает, не давая отчёт каждому новому шагу, с мыслью неотвратимого: случилось. Мысли девушки спешно материализовались, вот только помнит ли она, что оказалось там, за входной дверью? И смогла ли она переступить порог этого дома?
Не человек. Но человек – существо? Сколь многое довелось знать стороннему наблюдателю её жизни… И он единственный увидел её, как оказалось, древнейшую тайну.

Умения: Девушка-оборотень. Ночью обращается в обаятельное подобие своей человеческой внешности: прямоходящая волчица с мощными, но узнаваемо стройными лапами и гладкой, пышной снежной шерстью. Излучает подобие лунного света, которое делает её заметной издалека. В альтернативном обличии получает видные преимущества, по сравнению с человеческой формой: способна преодолевать значительные нагрузки, ловко преодолевает большие дистанции, даже в труднопроходимых условиях, и благодаря акробатическим приёмам может достичь особенно труднодоступные места, недосягаемые в человеческом обличии. Рефлексы и рецепторы усилены, что позволяет заметно лучше ориентироваться в пространстве. Зрение ночью приравнивается к кошачьему (даже заметен отблеск хрусталиков глаз).
Большая часть умений открывается Лайене только в ночное время суток ввиду происходящей трансформации немеханической природы. Сама по себе девушка обучена приёмам ведения ближнего боя, однако довести до разумного данные навыки она в своё время не соизволила, поэтому покровительство умелого и опытного спутника - её жизненная необходимость, витальная интенция.
Как человек она способна ладить со всеми, обобщённо говоря, говорящими формами жизни, какими бы они неожиданными для неё ни были, что, в свою очередь, доступно ей благодаря обширному познанию в психологической сфере. Благодаря рассудительности и знанию особенностей коммуникативного взаимодействия располагает к себе, добиваясь доверия и, в некотором роде (и по возможности), авторитетного признания.

[Sunↆner]

Имя: Ме́ндуз Ше́лмер.
Внешность: Походный набор для боулинга: тело имитирует подобие кегли, на верхушку которой нелепо насажена голова – шар из чистого (даже самого какого не на есть чистейшего) металла, а вместо полагающихся трёх отверстий два – глазницы, из которых торчат небольшие глаза того же материала и выделяются только благодаря тому, что двигаются в пределах допустимой оси. За счёт объёма туловища – полного, неплавно перетекающего от головы, – тело выглядит непропорционально. К «кегле» приспособлены элементарные конечности: руки и ноги в качестве протезов, сконструированных на микротехнологическом уровне, свидетельствуя о значительной дороговизне материала – жидкий металл, не подвергающийся деформации и при нарушении структуры оперативно восстанавливающийся (своеобразная форма регенерации материала, подобно живой ткани). Конечности длинные и объёмные. Лапы уподоблены тем, что биологически присущи варану и иным рептилиям; когтистые и цепкие. Стопы страусовые; количество пальцев опционально: материал позволяет «отрастить» количество, допустимое в пределах оси конечности.
Металлический отблеск в условиях ярких источников света нахрапом бросается в глаза, что обеспечивает видимость на особенно далёких дистанциях. Однако, кругленькая головёшка безупречной гладкости привлечёт гораздо больше внимания, –притом, стоит признать, негативного, – ибо усеяна небольшими, тонкими стальными иглами, подобно тем, которыми шьют, хотя в его случае это промежуточный вариант между иглами и спицами: форма эквивалентна, однако от первого досталась тонкость, от второго – длина.
Рот – едва заметная ниточка, вышитая, вероятно, тем, из того что у него имеется на голове, но эта «ниточка» может заметно расширяться при выражении сомнительно предполагаемых эмоций или при необходимости осуществления вербального контакта. Внешние органы слуха отсутствуют.
Формально данный представитель может подойти к типу киборга, однако единственный чётко представленный признак человека – форма головы, и ничего кроме головы. Робот тоже в данном понимании не уложится, разве только отдельный его элемент – искусственный интеллект. Внешне же он самый какой не на есть чистый и сверкающий, не обременённый ношением одежды.

Характер: Мендуз – существо неопределённого происхождения, и хотя он предполагается созданием, воплощённым в рамках проекта робототехники, в каких-либо промышленных масштабах, он отрицает причастность кого-либо к факту своего существования. Жизнь для него не данность и не обретение, и в этом он также не определён, как и в себе самом. Нелегко представить Мендуза, за исключением внешности, хотя бы по причине сомнительного понимания его личности. Во-первых, справедливо ли это слово (личность) по отношению к нему – неразрешённый вопрос.
В таких случаях стоит продолжать, притом настолько содержательно, насколько это вообще возможно. Неорганическую форму жизни по имени Мендуз верно утверждать иноземной, чужеземной – чужой по отношению к планете Земля. Ключевая проблема этого существа для большинства собеседников, или коммуникантов, – отсутствие какой-либо степени социализации. Его искусственному разуму неведомы социальные аспекты жизни разумных существ, ввиду чего Мендуз вынуждает привыкнуть к собственному непониманию в том или ином вопросе, а также и к вопросительному тону: спросить, переспросить, уточнить, пояснить – искусственный интеллект Мендуза стремится к аккумуляции наибольшей информации, существующей в органической (живой) среде.
Несмотря на активный сбор информации, действующая база данных Мендуза весьма обширная: он критически мыслит, размышляет, активно используя различные способы суждения – дедукция, индукция, принцип сопоставления высказываний и утверждений, утверждения принципа «Правда-ложь» и прочие. Впрочем, мудр тот, кто укажет ему самому на эту парадоксальную причуду, как-то: откуда в его распоряжении эти методы и вообще все те слова, которыми пользуются разумные существа? Познавательный процесс неживого существа асоциального происхождения целиком направлен вовне, и одновременно у него нет никакого восприятия себя самого. Его можно сравнить с конкретной программой или оболочкой, в которой реализована программа, которая нацелена на выполнение конкретной последовательности команд – алгоритмизация.
Таким образом, особенность мышления данного существа заключена в специфике внешней направленности. Он сознаёт своё фактическое существование, но сознание личности – то социальное приобретение, извлекаемое из системы ценностей и мировоззрений, способствующих формированию личности. Сопутствующие признаки, как имя, привычки, хобби, увлечения – все до последнего для Мендуза остаются неизвестными.
Внимательный, сосредоточенный слушатель, однако это зависит от степени информативности речи участника разговора. Кратко об эмоциональности, Мендуз, за неимением собственных, зеркально отражает любые поведенческие модели и эмоциональные проявления живых, разумных существ. Принцип его действия основан на этом самом воспроизведении, называемом репродукцией – один из распространённых способов получения информации путём её повторения/дублирования/воспроизведения.
Мендуз не способен на самостоятельное, интуитивное или естественное проявление экспрессии, однако фактически он способен демонстрировать любые из существующих эмоциональных проявлений. Ввиду неявной, формальной бесстрастности, Мендуз не предрасположен к особому спору, но может случайно, неосознанно способствовать его возникновению, так как не имеет сформированного и устойчивого представления о самом понятии – спор.

Биография: Увидевший свет безымянным, до сих пор не сознающим себя как личность, позднее обретший имя Мендуз стал своеобразным Робинзоном Крузо, особенно если учитывать, что по факту, – который он, однако, не признаёт – заплутавшее подобие человека есть всамделишнее порождение его, этого человека.
Мендуз удостоит чести быть особенно засекреченным проектом, а поверх того обошёлся немалыми усилиями и стараниями, которые прилагали целые компании и дочерние предприятия, так как изначально поиск необходимых композиционных материалов и финансирование наглухо стопорили инициацию производственного процесса. Однако ход дальнейших событий пошёл будущей личности навстречу, дабы воспрепятствовать его окончательной приватизации. «Собственническое иго» перестало нависать над впечатляющим подобием человека Дамокловым мечом.
Готовое подобие человека было готово встретить себе подобных, правда, на международной выставке соответствующего масштаба, где намечалась публичная демонстрация кропотливых и ресурсоёмких трудов целого объединения компаний и производителей. Перехват транспорта неизвестными налётчиками стало событием, не один месяц гремевшим в рамках общественно-политической жизни. Неизвестно, что важнее в этом событии: кража шага, сделанного навстречу будущего, или пресловутые деньги, массово, притом ещё и лихо утёкшие в процессе «одухотворения» когда-то безымянного человеческого подобия, представленного в совокупности дорогостоящего металла. Что бы ни было, грандиознейшего масштаба проект в руках налётчиков.
Стоит заметить, что этот момент никаким образом не отложился в памяти Мендуза. Независимый факт степени интересности нарастает сам по себе ввиду обстоятельства, при котором ваяние промышленного робототехнического типа приобретает тот вид, который он отныне носит на себе. Таким образом, инородные, не предусмотренные никаким образом изменения стороннего источника вывели в свет, быть может, ту причуду, которая задумывалась изначально. Сошедший с конвейера боулинговой дорожки, Мендуз преумножил странности своей личности, которую, как уже неоднократно упоминалось, он просто-напросто не осознаёт.
Сам же Мендуз знает своё имя, но откуда он родом и кто он такой – такую жизненно значимую информацию мир отказался поведать затерянном страннику. Но мир дал ему то, что Мендуз доселе пытается осмыслить в обществе разумных существ: свободу; то, чего он не искал, обрелось само, а вот второе – общество разумных существ – приходится искать вдали от цивилизации. Впрочем, наружность Мендуза едва ли даст понять, какой длинный путь он проделал, не зная усталости, исходя чисто из фактического понимания состояния, не присущего существу неживого происхождения.
С этих пор, с туманом за спиной, Мендуз путешествует, и даже не сказать, что в своё удовольствие. У него появилась миссия, заданная алгоритмом, истоки которой программны: исследовать мир, в котором он оказался. И он выполняет эту миссию, не ведая, а вправду ли миссия и её выполнение – то, чем поистине ведом исследователь-энтузиаст? Без живых, наделённых разумом и способных говорить Мендуз не найдёт никаких разгадок. Стоит ли ему задуматься, что те, кто утратил его, с головой увлечены активными поисками пропавшего Пиноккио? Не исключено. Эта тоже не маловажная причина, по которой Мендуз желает обзавестись надёжным и действительно, истинно разумным спутником, и важно, чтобы он смог задать ему вопрос о его прошлом: оно не пропадает бесследно, разве только за границами наших ожиданий и предположений.

Умения: Способности или вообще какая-либо степень даровитости Мендуза затуманены и могут проявиться только по мере взаимодействия с ним. Все остальные тайны способны раскрыть факты, документально оформленные на человекоподобного Мендуза. Конкретизируя частные моменты, конечности Мендуза чрезвычайно гибкие, максимально устойчивые к дефектам и повреждениями, происходящими в процессе трансформации конечностей, ввиду чего он также способен достигать труднодоступные места, физически недоступные для возможностей заурядного человека. Жидкий металл адаптивен к элементам окружения и поэтому легко перетекает из одной формы в другую, плавно обтекая самые неравномерные и узкие поверхности. Логически обнаруживается ещё одна способность: превращать конечности в холодное оружие самого разнообразного типа, не говоря о габаритах и степени остроты (которая, говоря на чистоту, особенно впечатлит), не оставляя равнодушным по отношению к боевому потенциалу импровизированного оружия.
Неограниченное многообразие возможностей дарует Мендузу действующая база данных, а также прогрессивная саморазвивающая система, рассчитанная на обучение, происходящее в комплексной форме процесса взаимодействия (в этом отношении Мендуз сам собой реализует принцип поговорки «что посеешь, то пожнёшь»). Однако, программно Мендуза оберегли от входящей извне информации: прежде чем информацию принять, она проходит «фильтрацию» (проверку и, терминологически, верификацию) по многочисленным категориям, из которых часто повторяется проверка достоверности и, параллельно ей, адекватности.
Потенциал искусственного интеллекта существенен для Мендуза, равно как и для его оболочки, совершенствование которой способно раскрыть один его общий потенциал, не постижимый умом. В его распоряжении многомиллионная информация, но она распространена на абстрактные категории, из которых превалирующую часть занимает техническо-научная область знаний. Также, один из существующих алгоритмов – оборонно-спасательный – способствует альтруистической природе действий и решений со стороны Мендуза: в условиях повышенного риска и при необходимости принятия максимально оперативного решения, он прекрасно управится с данными задачами. Так, каждый, нуждающийся в защите и/или надёжном покровителе, окажется удачливым, если его спутником станет Мендуз.
Ночная видимость, – чтобы смена времени суток не застала врасплох. Поверх неё грамотно наложенным пластом легла способность анализа и прогнозирования, совокупность которых позволяет ему полномасштабно и исчерпывающе оценивать окружающую обстановку.
Принимает сигналы различной частоты, исходя из степени досягаемости (доступности) источника связи, обусловленного, разумеется, физической системой волн.
Применяет различные способы ориентирования в пространстве. Доступ к спутниковым системам всегда держит Мендуза в курсе насчёт собственного местоположения. Связь в условии изолированных мест (особенно закрытых по своей конструкции) затрудняется или вовсе становится невозможной. Приём и передача сигналов также могут быть осложнены внешними факторами. Обратный поиск Мендуза, по спутниковым данным, невозможен, притом по причине нашумевшего стороннего вмешательства, поэтому дистанционное вторжение в действующую систему Мендуза представляется весьма непростой задачей. Отследить и выявить наличие исходящего сигнала можно, но эта геологическая информация не сможет детально указать точное местоположение искомого объекта, принимающего и обрабатывающего входящие сигналы. Всё вышеуказанное свидетельствует о развитой и комплексной инфокоммуникационной системе, имеющейся в распоряжении у Мендуза.

[Sunↆner]

Имя: Форд. Полное имя отсутствует. Называет себя Фордизелем.
Внешность: Создание, вобравшее в себя природное начало с неким порочным продолжением противоестественности: конь – чёрный гривастый ахалтекинец, перво-наперво бросающийся в глаза из-за слишком впечатляющего наличия мощного дизельного двигателя, вживлённого в область спины (соответственно, присутствует элементарная система вывода – четыре спаренные между собой выхлопные трубки с впечатляющим хромированным блеском). Тип антропоморфный, однако перемещается естественным способом – на своих четырёх, как природа велела. Встанет на дыбы – сможет казаться антропоморфным, однако долго удержаться в таком положении не может: непосильная, противоестественная ноша и сила притяжения в буквальном смысле заземляют скакуна.
Что касается телесных причуд, прежде всего выделяется, минуя одежду, очернённое клеймо на левом боку (имитируя виниловое изображение, наносимое на автомобильных бортах/дверях) – его «фирменное» имя, обшитое металлом и обведённое жирным, чёрным контуром. Чёрные очки, нахлобученные на глаза (тонировка лобового стекла) в сочетании с улыбкой дадут зрелище сомнительного толка: мало чего можно найти привлекательного в стальных закоптелых зубах (некоторые до ужаса надломлены и погнуты), среди которых имеются золотые. Морда загвазданная, чумазая, в принципе как и все остальные части тела.
Шерсть тёмно-коричневая, кажется задубелой от количества впитавшегося масла и различных горючих смесей, сочетание которых неописуемо смердит; ввиду этих внешних факторов шерсть, вероятно, утратила природное естество, став грубой, шершавой – хуже наждачной бумаги, – и гораздо темнее первоначального (коричневого). Хвост потрёпанный и обвисший – не иначе, как половая тряпка (якобы дворник для заднего стекла, повидавший «лучшие» дни), которой моют этот причудливый транспорт по имени Форд и никогда не стирают после чистки.
Конь Форд среднего роста, чуть более полутора метров, однако «двигательная» ноша – со спины, разумеется – придаёт ему пару лихих балов в пользу собственного роста. Уши – яблочные огрызки, а чтобы усилить общую картину, добавлен суровый пирсинг: крупные кольца в виде автомобильных покрышек. Комедийный элемент присутствует: «ёлочка» на шее, впрочем, с тем же успехом заляпанная масляными пятнами, уже навряд ли источая освежающий аромат (скорее, впитав тот, которым с ног до морды вымазан жеребец). Шея длинная, поцарапанная; на ней виднеются особенно глубокие порезы (два, пересекающиеся в середине). Ноги сильные, мускулистые, с неподобающей для его породы толщиной (не иначе, как слоновьи или носорожьи). Титановые копыта, по оси которых вставлены световые элементы (горят красным в случае торможения и белым – при заднем движение). Аналогичного типа фары вживлены на задней части скакуна, ниже двигателя.
Двигатель покрывает рваная багровая попона (о чистоте которой можно также не упомнить хотя бы их логического соображения), расшитая вычурными узорами, которые, однако, наводнили бросовые, дешёвые на вид наклейки, в том числе с названиями известных производителей – «5zigen», «HKS», «ENKEI» и прочие, – имеющими непосредственное отношение к автомобильной индустрии – с левой стороны, и фирменное оформление Форда – справа: трёхмерно изображённая модель шестерни (наполовину, без нижней части), которую просекают жирные и объёмные буквы, возвещающие о его гордом гоночном псевдониме – Фордизель..
Попона (справедливее называть тентом или покрывалом) приоткрывает завесу на носимую Фордом потёртую, измятую кожаную жилетку, сидящую на нём свободно, а суставы ног с усердием обмотаны угольно-чёрной изолентой.
Таким образом, на старт выходит гоночный лошадиный гибрид с нелепо надвинутой ковбойской шляпой, нуждающийся, однако, в немедленной очистке (хотя бы элементарная мыльная вода, для приличия и чистоты внешнего вида).

Характер: Форд – атипичный скакун, каких свет не видывал. Ввиду своего, явно неприродного, происхождения, большой, даже сказать непреодолимый охотник потрещать не смолкая обо всём, что находится в рамках автомобильной техники; конечно же, особый интерес вызывают спортивные и гоночные варианты. Не имея в виду степени его «чумазости», это, пожалуй, самая скверная черта в списке Форда, ибо начав эту тему, можно быть уверенным: конца края ей не будет, и лишь внезапные происшествия действуют на него по принципу кляпа в рот.
Данное стоит продолжить тем, что у Форда в отношении охотника поговорить есть два конкретных состояния, между которыми он балансирует (во всяком случае пытается): словоохотливость и сосредоточенное внимание/слушание. Говоря на чистоту, слушатель из Форда скверный: в любое время, чуть мысль ударит ему в голову, – он сразу эту мысль озвучивает, не дожидаясь окончания речи собеседника. Поверх этой чудаковатости оседают суетливость и навязчивое желание что-то либо поделать: Форд всегда в движении, и прервётся на отдых лишь в случае крайней необходимости; в большинстве случаев этой причиной окажется элементарная усталость. Дана бы была Форду неиссякаемая энергия – часть мира, в которой он живёт, постиг апокалипсический хаос, какой демонстрируют фантастические фильмы соответствующего жанра.
Думает редко, именно в плане последствий, поэтому всё, что оказывается на языке, моментально сходит во всеуслышание. Элементарные правила поведения и нормы на Форда, по плачевности своей, не распространились, в связи с чем большого удивления обилие ругательств и нецензурной лексики вызвать не должно, кроме, естественно, тех, кто хорошо ведом чувством такта и общеизвестных норм культуры. Также причудлив в способе взаимодействия с собеседником, в частности согласиться с мнением или принятым решением, но всё равно сделать на свой лад, с отсебятинкой, так сказать, так что возлагать ответственные дела на скакуна – как минимум решение рискованное.
Свою нечистоплотность считает приемлемой и воспринимает как обыкновенное. В других не порицает, наоборот, приветствует этот дурной телесный тон, и в какой-то мере этим Форд может показаться не настолько дурным, ибо такая политика поведения и нахождения в обществе лишили его язвительных предубеждений относительно других; это, в свою очередь, сделало его общительным, иначе – развило коммуникационные особенности. Ещё одним значительным достоянием такого, на первый взгляд сомнительного, обретения является пониженная степень вероятности возникновения девиантного и/или деструктивного поведения, притом стоит пояснить, именно из-за негатива, направленного в его адрес. Сам же по себе Форд буквально тянет за собой неприятности и многообразие бед. Конь в посудной лавке: не помышляет ничем недобрым, вообще не мыслит учинить какую-либо неприятность – всё равно, через немыслимый авось, он набедокурит.
При всей невоспитанности и некультурности, Форд умеет держаться в случае возникновения перепалок, баталий и диалогических свар, а в спорах умеет даже аргументировать и выражать собственное мнение, однако две вещи: не следует переоценивать (имея в виду вышеуказанные его недостатки), а самое главное – как можно реже соглашаться с ним напрямую, уж тем более не подчёркивать его ум, иначе это повлечёт за собой очередные неприятности. «Гоночный ездок» работает в обратной (реверсивной) форме: от позитивного к негативному. Форд больше продуктивен в преобразовании негативного опыта в положительный путём извлечения промашек и ошибок, допущенных лично им. В этом и парадокс: он мог бы наплевательски относиться к замечаниям других, но если негатив он научился воспринимать на удивление адекватно, положительное затуманивает ему глаза, из-за чего он элементарно сбивается с первоначально оптимального направления.
Форд – неоднозначность и парадоксальность. Продолжая мысль о спорах и словесных баталиях, нужно уточнить такую черту, как «пассивная нетерпеливость»: если собеседник слишком вёрткий и неуступчивый, препирается с Фордом и наотрез отказывается слушать всё, что он до него пытается донести, – случается уникальный случай, известный как пороховая бочка, в случае которой конь может очень резко сорваться, даже если всё начиналось с незначительной, ребяческой мелочи. Но чем чаще он срывается, тем меньше он старается допустить это в дальнейшем.
Так, помесь коня и дизельного двигателя способна к мыслительной деятельности, хотя манеры и поведение оставляют желать лучшего. На самом деле есть гипотетическая возможность расположить Форда к себе, но если за это браться, то окончательно и до жути бесповоротно: Форд способен привязываться, хотя сам об это едва ли словом обмолвится, и обретать друзей; но скоро он увлекается кем-либо, так же скоро он может отвергнуть его, шля ко всем существующем чертям.
В редких случаях может употребить слова, нетипичные для его степени кругозора и знаний, а иногда даже связать в целые предложения подобные слова. Диковинно то, что никогда этого не случится, если речь идёт о технике или вообще о чём-то предметном. Его нетерпеливость препятствует продолжительному мышлению над абстрактными категориями. Больший успех будет иметь только то, что ему действительно интересно, а интересно Форду только такое знание, которое он сможет проверить на практике, увидеть его действительности и принять в оборот. Словесного обилия не переносит, хотя себе этот грешок прощает, ибо считает, что если говорит, то увлечённо и рассудительно, хотя на деле чаще всего случается эксцесс лютой, непереносимой болтовни.
В этой связи говорит по-разному: лениво, медленно, жуя и «чавкая» словами; в случае неумеренного интереса – тараторит с катастрофической неразборчивостью. В речи встречаются, кроме бранных слов, слэнговые и упрощённые формы, хотя «в нужном месте» способен блеснуть умом (а это когда как – удастся или совсем не удастся, без промежуточных вариантов). Голос сиплый, трескучий и не всегда оттого приятный на слух; усугубляется при возникновении бесконтрольной болтовни. Растягивает гласные, «выплёвывает» некоторые согласные, стоящие рядом с гласными, придавая речи ещё больше неразборчивости. В основе говорит бегло; часто может перепрыгнуть с одной темы на другую. В этом случае приходится правдоподобным аналогом Осла из мультипликации «Шрек».
Если называть иноходь походкой, можно прибавить, что она может перемешиваться с асинхронным, нескладным движением, то есть при таком случае Форд двигается неуклюже, точно под хмельком, «съезжая» влево-вправо. Тем не менее даже под тяжестью автомобильной ноши держит голову прямо, но в случае усталости понурится. В основе держится бодро. Если вспоминает музыкальный мотив, покачивает в такт головой (о своих музыкальных увлечениях он непременно успеет поделиться, как только завяжется разговор).

Биография: Жизнь существа по имени Форд началась с момента обретения разума, который, естественно, не был предоставлен ему в распоряжение природой. Доразумная жизнь, однако, протекала во всём своём естестве. О подробностях своей жизни узнавал из сторонних источников, и может разболтать эту информацию первому встречному, чтобы элементарным способом привлечь к себе внимание.
Из неполной информационной сводки об ахалтекинском породистом жеребце, будущий Форд числился во владении фермера, который заручался его силой и выносливостью в повседневных сельских нуждах. По рекомендации профессионального берейтора – знакомый владельца всё того же будущего Форда – жеребец хоронил рутинной работой на ферме свой нераскрытый, зарытый вглубь потенциал. Специалист по объездке лошадей выкупил ретивого и молодого скакуна, который спустя года оправдает возложенные на него надежды.
С этих пор прошлое к естественному, доразумному Форду не возвращалось, хотя уже разумный Форд до сих пор мыслит о том, как это прошлое не затребовало его немедленного возвращения. Причина хотя бы такова на вид: фермер получает стоящую выручку в обмен на породистого скакуна; новый же владелец не остаётся внакладе, способствуя приросту финансов на ипподроме. В итоге оба участника сделки воочию встретили нескрываемую друг от друга выгоду. Все довольны... кроме Форда? В здравом уме человек вряд ли решит спросить согласия животного (вдруг оно хочет опровергнуть сделку?).
А между тем информация так же обрывисто идёт к Форду в копыта. Никаких подробностей пребывания и жизни у нового владельца. Зафиксирован инцидент серьёзной травмы, полученной участником скачек по кличке Фортиссимо, во время решающего забега на последнем круге потерял равновесие и завалился правым боком на землю. Падение на травяную поверхность смягчило падение, но удар об ограду уже никак не мог допустить возврата некогда лидировавшего участника. Непроверенные источники информации вернули Форда к тем событиям: Суффолк, Ньюмаркет; великая Британия, с её великими объединёнными королевствами и такими же великими возможностями, которых доразумный Форд, слывший в стане скакуна Фортиссимо, в один миг лишился.
Спустя день после инцидента толки о почти ставшим лидером скакуне приобрели большие и широкие масштабы, поскольку в ветеринарную клинику он доставлен не был, хотя транспорт прибыл на место и тогда оперативно занялся доставкой пострадавшего. Но вызванный служебный транспорт медицинской службы не обнаружили, притом не только в том учреждении, при котором он числится, но и вообще: вообще нигде не обнаружили с тех пор, как начались вести поиски пропавшего транспорта.
На этом был весь ахалтекинец, который никак не мог помнить, ввиду неразумной жизни, всех этих событий. Вплоть до настоящего его жизнь осталась загадкой, в одном сплошном и густом тумане. Первые взывания разума застали Форда неподалёку от автозаправочной станции, среди пустыни, под палящим солнцем, как оказалось, песчаного дикого запада. Все впечатления заброшенного путника передавать не стоит – он их первому же встречному, как обычно, выдаст в деталях, – поэтому с биографической стороны примечателен последовавший расклад событий.
«Чистокровный» англичанин зажил лихой и опасной жизнью Америки. Социализация, адаптация к общественному строю – всё это было впереди у Форда, но никто не говорил, что ворота перед ним отворятся по первому его приходу. Таковы были его ожидания, однако картины американской реалии вытесняли его и без того зыбкие тонкости английской натуры. Без объяснений происходящего, без понимания предшествовавшего месье-консье Фортиссимо перерос в шебутного, взбалмошного, неусидчивого Форда, лишь многим позже узнав о том, где он когда-то был. Это ещё он не учитывает факта своей породы – ахалтекинец, –происхождение которой не имеет отношения непосредственно к Англии.

Умения:
Техник. «Двигательная» ноша, с которой отныне стал разделять свою жизнь Форд, обусловила его общение с теми, кто сведущ в конструкционных особенностях и архитектуре автотранспорта. Благодаря опыту параллельно развивалось визуальное восприятие и понимание принципа работы данных структур, что означает способность Форда оперативно оценивать различные механизмы и комплекс рабочих элементов, исполняющие конкретные функции. Это же, в свою очередь, неявно развило наблюдательность Форда: может распознать фактическое наличие ловушки именно в понимании изобретения, направленного на поимку кого- или чего-либо. Подобный опыт имел неоднократно (разболтает об этом всякому, можно в этом не сомневаться). Возвращаясь к началу описания, самостоятельно выполнять какие-либо ремонтные работы не способен только по причине биологической недееспособности (копытами да зубами немногого добьёшься в ремонтном сервисе), поэтому, в случае необходимости, зависим от помощи со стороны.
Специфика самообороны. Перманентно конфликтное окружение Форда обусловило обретение навыков, помогающих обеспечивать выживаемость (даже в условиях социального окружения). Ввиду ноши ахалтекинец представляет весьма серьёзную угрозу, даже большую на фоне естественной способности лягнуть. Из-за этой же ноши он если не малоподвижен, то явно с недостатком манёвренности движений и действий. Условно его можно обозначить тяжеловесом, и тогда навалиться этой тяжестью на источник угрозы – бросающий вызов способ противодействия по отношению к тому, кто представляет для Форда угрозу. Не менее травмоопасны раскачивания из стороны в сторону, при которых конь может ударить корпусом дизельного двигателя. Вместо приспособления боевых искусств для себя Форд предпочёл действовать интуитивно, соизмеряя способ ведения боя с собственными телесными и физическими возможностями.
«Топливный алкоголизм» и «конь на колёсах». Внутренние карманы жилетки изобилуют крепко закреплёнными сосудами, наполненными топливными жидкостями, начиная от элементарных – используемых в автомобильных системах, – и продолжая невиданными прежде смесями. Всё это Форд употребляет перорально – пьёт, подобно воде, и этот акт является равным эквивалентом заправочного действия, то есть является обязательным для периодического выполнения действием (в противном случае двигатель будет элементарно лишён заправки). Попадающая в организм жидкость доставляется в двигательную систему; помимо этого употребляемые жидкости горючего типа оказывают влияние на самого носителя, способствуя проявлению различных свойств, аномально сказывающихся на реакции и поведении организма в результате употребления; последствия, однозначно, непредсказуемы (единственный недостаток данной системы – лимитированность ресурсов и необходимость их восполнения, что влечёт зависимость от мест, где получают и/или хранят горючее). Одно из известных свойств, которое показывало себя в деле, – стимулирующее и ускоряющее. Необъяснимым способом Форд использует потенциал вживлённого дизельного двигателя для преобразования собственной скорости перемещения: формально, его естественные средства перемещения – ноги – не соответствуют тому, чтобы переносить вырабатываемую скорость на ходу, – и тем не менее Форд делает невозможное. Насколько двигатель развивает скорость, настолько быстро способен нестись Форд, что позволяет ему преодолевать внушительные дистанции, а также вносит существенное прибавление в пользу пункта самообороны. Активность двигателя регулирует самостоятельно, без внешних рабочих элементов, а значит он – двигатель – может работать, а может находиться в состоянии покоя – каприз Живого владельца определяет, работает двигатель или нет.
Присутствуют световые элементы (приборы), характерные для автотранспорта: глаза в роли передних фар (внешне, без хирургического вмешательства, ничего подозрительного в хрусталике не замечается), с возможностью дальнего освещения; позади двигателя фары (кроме белых – заднее движение); сам двигатель также оснащён светотехникой – диодами (одиночными и цепными, то есть просекающие корпус двигателя по контуру) и тусклыми трубками ахроматического свечения. Некоторые световые элементы могут использоваться для сигнализирования или привлечения внимания.
Разговаривает на чисто американском, разговорно сниженном варианте английского языка, хотя может вспомнить когда-то забытый английский, притом с различными диалектными формами. Общение и язык – смутная условность Форда, и в случае вербального взаимодействия с иноязычными представителями окажется абсолютно беспомощным, если не заручится помощью переводчика.

[AUZAZURZ]

Единственное: не знаю, уместен ли я со всей этой внезапностью, исходя из того состояния, в котором сейчас находится ролевая.

Вот и я не знаю. Склоняюсь к тому, что всё-таки нет. Жаль мне твоих трудов, но что делать? Эта ролевая родилась мёртвой.
Если всё-таки хочется поиграть, несмотря ни на что, то можно попробовать. Но только одним персонажем. Ибо насчёт того, что даже я уже опустил руки, ты таки не ошибся.
Алсо:

► Показать

С благоговением и неописуемым трепетом изволю обратиться лично к всея Интернетов – безвестному величайшему Ауцацурцу (чудо... творнейший вордмикс), незабвенному и почётному Ветерану Вьетнама.

Владыко Интернетов

трепещи, смертная тварь, пред Владычием Ентернетным!

Низкий вам поклон и благодарность, Вьетнам Ветерана... Боги, нет так же! Всё напутал: Ветеран Вьетнама. Ожидаю снисходительность и благосклонность в ответ на свою скромную, в сущности микроскопическую просьбу.

Прости, но я не понимаю. Это какой-то профессиональный юмор? Или сии остроты связаны с тем, что ко мне в личку ты

к величайшему удивлению, «постучаться» не смог

? Если так, то не надо ёрничать, ради б-га. Личка у меня открыта. Почему она тебя не "пустила", я не знаю. Я вообще тупой гуманитарий и в причудах Джумлы не разбираюсь
Это PHPBB, блджад!
Сказал же: я тупой гуманитарий. Даже Джумлу от ПыхПыхББ не отличаю с:

[Sunↆner]

Теперь реверс - в обратном порядке. Алсуо:

► Показать

Конечно, профессиональнейший юмор, в духе сам себя не похвалишь - никто не похвалит. Панчлайн за пятьсот раз, два... Кто предложит больше? Это не остроты даже, а приступ спонтанного креатива. Прежде чем продолжить, немного оправданий: оказывается, написав пару сообщений на форум, функция ЛС стала для меня доступной. Оказывается, такое случилось, это было совсем неожиданно; никогда ни на одном сайте, ни на одном форуме такого не было. Пардон, пруфлинка на скрин нетъ, но прошу любезно верить этим словам.
Гуманитарий? Так я тем более. Или нет? Это субъективное представление. Откуда такое стремление обозначить себя заторможенным умственно? Не знаю как утрировать, дабы не задеть личное пространство... хотя я его уже пошатнул... Гм, тысяча чертей извинений.
Похоже, всё это было не остротами, а искренностью, поскольку якобы «тупой» гуманитарий их тотчас прочувствовал. Если было оскорбление чести личности, – перчаткой по лицу и на дуэль, сеньор!

И я на самом деле нисколько не острил, даже если бы и хотелось (а не хотелось бы точно: гнева Ауцаццуарца я бы не вынес, нечеловеческое это бремя). Хотелось как-то феерично начать, плюс так, чтобы нестандартно. Тем более, кому какая разница, кто я такой? А так, может, интерес по нарастающей да возрастёт. Но я не пытался это делать за счёт тебя, ни-ни так думать! Канальей я ещё той могу быть, но не до таких мерзостей. Открыто и человечно признаю таланты и умения ведущих ролевых - вот, пожалуй, чем это было.

Вот и я не знаю. Склоняюсь к тому, что всё-таки нет

Иногда так важно высказать меткую и верную мысль. Это я сейчас не в свою пользу высказываюсь, отнюдь.

В корне не понимаю «родиться мёртвым»: кто предал ролевую такую лютой анафеме? С трудом верится. Какой-то пессимизм витает в воздухе.

Ну, а труды мои жалеть не надо: делал сам, молчком, ещё и ворвался, словно выпнув дверь, ведущую в «Кабанчик», – а тут неожиданность. Дело, на самом деле, твоё, опускать ли руки или всё-таки поднять их и восстановить, хотя бы частично, активность. Я как бэ мотивирую, но не рассчитываю на продуктивность. Но я, по крайней мере, показал безусловную готовность к участию... или нет? Это уж тебе, Седобородый мудрец ФРПГ.

Ежели мне позволено сделать первый шаг, на который рассчитывал, то упускать возможность не стану. Один, правда, не совсем ожидаемо, но пререкаться не стану. Полагаю, нужно сделать выбор. И он тогда падёт на женского персонажа: первый (не учитывая Дингодайла) не соответствует главнейшему требованию («И вообще - постарайся не создавать слишком серьёзных персонажей. Делай их хоть немного забавными»), второй планировался встретиться с последним, Мендуз не совсем ясно мне представляется в одиночном режиме (#нонсоло), так что осталась последняя пара, после второго – Лина Сеткенс; она же Лайена. Только не знаю, явление оборотня можно доверять мне (ведь это нужно также отыгрывать)? Нет, ответственности я не боюсь, просто хочу сразу узнать все «pro» и «contra», ведь там нюанс с ночным временем суток, никак.

И если разрешение на взлёт есть, как тогда начинать? Вернее, на какой из существующих локаций? Не хочу руинить процесс преждевременно, пусть это случиться в более безболезненных местах.